В «Дублине» это было. Я был после работы, измученный полуторачасовой дорогой. Сил – никаких, энтузиазма – тоже. За день до того я получил зарплату, так что кой-какие деньжата у меня были. Почему б себя не побаловать пивком под приятную музычку в уютном заведении, где официанты ходят в фетровых шляпах, а по вечерам местный гитарреро Салам сыграет (если вы ему понравились, конечно) не только Сантану, но и «смоук он зе вотэ»?
В общем, хлопнув дверью обрыдлой маршрутки «Киев – БЦ», я завалил в «Дублин». Заказал себе пивка, креветок с солью на палочке. Выпил, разомлел слегка. Крeветки, если их с пивом сосать – это вам не сушеная рыба! Правда, некоторые могут заявить, что это дальние родственницы тараканов – не верьте: тараканы мелкие, и чтобы нормально закусить, их нужно сожрать штук, наверное, с тыщу, а креветок и десяток хватит. И потом, тараканы бегают там же, где и мы, жрут крошки с нашего стола, пьют воду из умывальника, можно сказать – наши братья меньшие, а как братьев кушать? Это же каннибализм!
Я вертел в руках кружку, на дне которой плескались остатки пива и разглядывал последнюю креветку. Что употребить раньше – креветку или пиво? Решил – креветку. Доел – вкуснотища! Эх, хорошо!
Уходить не хотелось, и я огляделся. Все мне было тут хорошо знакомо: мягкая мебель с полосатой обивкой, зеленые люстры, картинки на стенах с городскими видами. Бутылки за барной стойкой сверкали разноцветными этикетками. Естественно, что внутренний демон, отведав пива, оживился, и начал искушать меня, нашептывая привычное «ну выпей еще хоть рюмочку, вон того, из той бутылочки, жизнь коротка, и стоит ли себе во всем отказывать?» Уговоров демона я особенно не опасался, я был уже в своем городе, а пятьдесят граммов можжевеловки (на большее фантазии у меня обычно не хватало) не создавали угрозы и для моего худого кошелька. Вопрос вставал поистине гамлетовский – пить или не пить?
Тут он и подвалил. Роста выше среднего, приличный костюм, на вид лет 30. Такой себе денди. С отсутствующим видом он уселся за свободный столик в углу, небрежно закурил. Подбежала жутковатого вида официантка – дылда в шляпе, склонилась подобострастно. Спустя минуту принесла хайболл и оливки. Он взял бокал и подсел ко мне.
- Компанию не составите? А то одному скучно.
- Хм. Ну, я вообще не против. Только что? Тут вон какой выбор.
- Выбор тут только для тех, кто еще не определился что самое лучшее.
- А что самое лучшее?
- В данный момент – ром. Я угощаю.
Он засмеялся. Симпатичный, белозубый, одет моднюче, рубашка цветастая, с какими-то чертями – девки от таких торчат. У таких парней прямо на лбу написано «я молодой, красивый, успешный, я дам тебе все, что ты хочешь». Девчонки смотрят на таких, и их лона увлажняются. Девчонки краснеют и отводят глаза. А на вот меня никто и не глянет. Нет у меня ни квартиры, ни машины, ни дачи, ни бизнеса. Да и не будет, если только не выиграю их в лотерею. А в лотерею я не играю – мне дорога дурацкая надежда, что все это можно еще заработать, тупо просиживая штаны в конторе. Не то, что этот. Парень идет по жизни играючи.
Вскоре мне тоже принесли ром. И не какой-нибудь «Капитан Морган», а настоящий «Бакарди».
- За что пить-то?
- За удачу.
*«Fucking Machine» - ебальная машина, англ.
Он представился – «Майкл, хотя родители меня назвали Колей, я это имя не люблю. Не я ж его выбирал, а в жизни каждый должен иметь выбор». Я тоже назвался. Хотя Коля-Майкл выглядел лет на десять моложе меня, я чувствовал себя перед ним неуверенно. Кто он такой? На гея вроде не похож, взгляд спокойный, на бизнесмена – тоже, ни тебе сального загривка, ни мрачной сосредоточенности. Просто цветущий везунчик, которого не колышет ничто на свете – «I fuck it all», как пел Боб Гелдоф в одной песенке.
- По жизни чем занимаешься? – спросил он.
- Работаю по найму. Так, пишу помаленьку.
Он кивнул и пустил в сторону струю душистого дыма. Он курил что-то дорогое. Я вообще не курю, но когда люди дымят чем-то действительно хорошим, а не просто портят воздух «Примой», то и я не против.
- В Киеве?
- А где ж еще? В этом курятнике нет ни политики, ни читателей. Одно жополизание.
- Это еще не самое хреновое. По крайней мере бабы тут еще есть. И ходят просто так, без мешка на голове. Товар лицом. А пока есть нормальные бабы, что покушать и выпить, то и жизнь ничего? А?
Мыслил он вполне здраво. Я хлебнул рому. Он приятно покалывал язык, а пах просто одурительно.
- М-м-м… Я от него балдю!
- А я вот знаешь отчего балдю, как ты выразился? Ничего, что я на ты?
- От чего же?
- От людей. Некоторых. В неожиданных положениях.
- Тот есть как?
- Буквально. Понимай это в буквальном смысле. Положениях, позициях, позах.
Он хлебнул и взглянул на меня вопросительно. До сих пор он на меня почти не смотрел, а сидел боком, заложив ногу за ногу.
- Понимаешь, Андре, я э-э, энтузиаст, нет, не то слово… просто увлекаюсь, э-э, факин мэшин.
- А что это такое? То есть я понимаю, но – что конкретно ты имел в виду?
Майкл отвернулся, задумался, пыхнул пару раз сигарой, и наконец направил на меня изучающий взгляд. Я до сих пор не имел опыта общения с такими вальяжными парнями, которые всегда уверены в себе и никуда не торопятся. Какой у него капризный рот, подумалось. А руки, этот небрежно повязанный яркий галстук с толстенным ганноверским узлом… Он едва заметно улыбнулся.
- Ебальная машина. Я патриот ебальной машины.
Я не знал, что и сказать. Он засмеялся, скосив на меня хитрый глаз. Наверное, физиономия у меня действительно была в этот момент забавной. Ну что ж, а у кого б она была другой?
- У меня свой дом, дача, тачка, но самая любимая – это моя факин мэшин.
Слово «мэшин» он выговаривал, растягивая «и»: мэши-и-ин.
- А что она делает эта машина? То есть я хотел спросить – кого и как?
- О, есть кого. Контингент неограниченный. Девки всякие. Секретарши. Была у меня одна секретарша головы банка «Аваль», ростом под два метра, красивая, а дурная – что стадо питекантропов. Училки, библиотекарши, врачихи – вообще деликатес, похотливые до ужаса, особенно зубные. Спортсменки – ничего, только тупые сильно, а жадные, что ёбу даться. А еще депутатши. Они хоть и наглые, жирные, закомплексованные, но когда ставишь ее под мой мэшиин… это вообще! О, бабья всякого у меня немало через мэшиин прошло. И не только бабья…
Ром медленно, но уверенно разъедал мозг, избавляя его от тонкого налета человечности. Мне становилось все интересней, но вопросы как-то не очень складывались.
- Говоришь, и не только бабья. А что, и мужиков приходилось насаживать?
- Э, неправильно мыслишь. Я нормальной ориентации. Просто однажды девку закадрил, нормальная вроде девка, с косичками, стройная, ноги что надо, приволок, раздел, а у нее член растет с яйцами. Представляешь? Ну, я решил – не терять же такую дичь. Поставил раком, завел мэшиин, ничего, под пиво пошло!
Он весело рассмеялся, но мне захотелось побыстрее переменить тему. К голубым я не имею никакого отношения, и шутки на эту тему меня всегда злили. Сейчас смешение полов и членов – обычное дело, но я не нахожу в этом никакого кайфа. Впрочем, каждый волен совать свой отросток куда пожелает – хоть в бабу, хоть в мужика, хоть в выхлопную трубу любимого автомобиля. Времена упадка, вот народ с ума и сходит.
- Подожди, вот я тебе – кто? Что-то я не всосу. А ты мне такие подробности рассказываешь. Это довольно интимный момент… Другие девок сами жучат, а ты их машиной. Они что, сами на это ведутся? Так им и говоришь, мол, пошли, я щас в тебя поршень всуну, толкач или как там его? Им-то что за кайф?
- Я же им плачу. Вниманием своим, деньгами. Девкам этим.
- И сколько, если не секрет?
- Да не секрет, кому по двадцатке, а кому и по сто баксов. А кому и по рылу приходилось! Р-раз – и в чан! Но это редко. Я не по садо-мазо.
Атлетом он не выглядел, но был вполне подтянут, а глядя на его увесистый кулак, у меня как-то не возникло сомнений в его правдивости. Небось гири по утрам таскает, в спортзал ходит, не то, что я – обитатель дивана.
- Понимаешь, Андрэ, люди это такая… такие животные, что… за деньги согласны на все. Хотя у меня есть сильное подозрение, что это тоже лишь повод. Деньги. Что сам человеческий облик им настолько надоел, что люди лишь ищут повод, чтобы от него избавиться. Важно только создать такие обстоятельства, чтобы это выглядело нормально и клёво, типа как рассказик из бабского журнальчика. То есть пусть это и полный идиотизм, но… важно изобразить все так, будто оно так и надо.
- И что, все соглашаются? Отказов не было?
- Да не в том дело, что все или не все – если кто и отказался, то потом жалеет! Проблема совсем в другом…
Он не договорил, хотя и смотрел перед собой сосредоточенно, как будто собирался что-то сказать. Я подождал, но пауза затягивалась.
- А не было такого, чтобы ты сам потом жалел, что через машину кого пропустил?
Майкл хлебнул рому, облизал губы. Повернулся ко мне. Теперь он уже не казался таким молодым. Да, лет 35 ему уже есть.
- Херня все. Было такое, в прошлом году, подзапал я на одну малую. Школьница, не школьница – мне похер, короче, косички-бантики, ножки-сиськи, личико такое, как у Эстеллы Уоррен…
- Так у нее ж сиськи. Она сиськами знаменита.
- Эстелла? А мне больше ее фейс нравится. Смазливая такая, но еще не испорченная. Вроде бы. То есть я так сначала думал. Блондиночка, ростом с метр восемьдесят, да еще и каблуки по двенадцать сантиметров. Семья хорошая, папа полковник, мама заваптекой. Ну и что ты думаешь? Я за ней раз подъехал, другой, не хочет в машину лезть, и все тут.
Майкл хохотнул, глядя в сторону. Я нникак не мог понять, что он во мне вызывает – сочувствие или страх и отвращение. Воспоминание о школьнице, похожей на Эстеллу Уоррен было ему приятно, но он явно что-то не договаривал.Что?
- В ресторан приглашал – не хочет. Шоколадки – не берет! Стишки стал писать на открыточках, белиберду ей всякую нес, уже весь на гавно истерся – а ей все пофиг. Даже в тачку не садится, дрянь. Ну, мы тоже кое-что умеем. Я так недели две напряжение нагнетал, вплоть до истерики, ходил за ней, как на работу, а потом – раз, и смылся. На пару дней. На третий день появился снова. Уже без машины. Пешком. Поднес ей каких-то цветочков вшивых, колечко с дракончиком. И главное – все молча. Напустил на себя трагический вид, изобразил остриженного агнца. Мол, переменился я, перестал быть циником, взялся за ум. И что ты думаешь?
- Дала?
Майкл уставился на меня, сделав большие глаза. Под напором его взгляда у меня зачесались ладони.
- Еще как! Чуть мне мэшиин не сожгла, сука. Зубья с редуктора повылетали. Представляешь? Его же хрен отремонтируешь!
Мне было понятно не все. Как он их уговаривал? Мы все женщинам что-то обещаем, и то, что обещаем, сами лично и делаем. То есть это подразумевается, и это естественно. У нас, людей, все держится на этом деле. Живая цепь жизни. Но что говорил им он? В чем его интерес? Уговаривал их трахнуться с механизмом с самого начала, или подсовывал его потом? Или он их сначала соблазнял, занимался с сними сексом, а потом насаживал на поршень, величиной с паровозный?
Майкла мои вопросы не смутили.
- Нет, я с ними херней не занимаюсь. Потеть над их немытыми телами – не для меня. Липкие слишком. Да так им и говорю – не хотите ли получить наслаждение, рядом с которым любой мужчина – это просто кусок вонючей колбасы? Наслаждение, которого вам не доставит ни один самец человека? Кайф, за который захочется продать душу? Если она, конечно, есть. И притом – все совершенно гигиенично, никакой заразы, бактерий, вирусов, грибков, клещей, вшей, риккетсий, мигрирующих подкожных личинок, плесени, все стерильно, никаких пьяных поцелуев, никаких измен, вранья, все как в лучших домах Парижа и Вены!
Коля-Майкл оживился. Отодвинул в сторону принесенное дылдой в шляпе блюдо с печенкой под чесночным соусом, и вещал, как сам Нерон на сожжении Рима.
- Пойми, Андрэ, все суки хотят хуя. То есть даже не хуя, а кайфа, полного, быстрого и гигиеничного торча, мультиоргазма, притом желательно бесплатно, а лучше, чтоб кто-нибудь им еще и заплатил. Я им даю денежку, шток с членом, да еще и десяток оргазмов, таких ярких, что у них очи на лоб лезут и клитор вырастает, как чич у ослика, и как они могут отказаться? Но ведь полным-полно таких никчем, которых нихрена не интересует, кроме денег. А есть еще такие ебнутые, что им даже деньги не интересны, у них говно в голове. Таких я за шкирку – и нахер с пляжа. То есть если кто откажется, я считаю, что это была не женщина, а просто замаскированный агент из вражеской галактики, населенной злобными насекомообразными.
Пальцы его изобразили столе тарантеллу. Мне все больше делалось не по себе. Правда, не настолько, чтобы вот так просто взять и уйти. Чем закончится этот вечер?
- Майкл, ты говорил, что были такие, которые типа отказались. Расскажи.
- Да, были. Штуки три. Одна старушка, лет сорок с хером ей уже было, та заведовала детсадом – это я потом узнал. Сам понимаешь, профессия вредная, дети орут все время, сопли там, мозги набекрень. Приехала, попила-поела, посмотрела на машину, охнула, изобразила возмущение, и на свал. Даже порнуху смотреть не стала, мол, «как это все ужасно». Думала, что я ей засосики там, поцелуйчики изображать должен, с цветами за ней бегать. Это за 50-летней мандой? Шток с редуктором тебе, а не поцелуйчики! Вторая – жена бизнесмена. Борзая, жирная, жопа три на четыре, а уж намаханая – на всю голову. Я не давил особо, думаю, еще выдерет из машины главную деталь, сжует нахрен зубами пиздяными… А третья была депутатша. Городского совета. Или областного даже, точно не скажу. Весь пиджак мне обслюнявила, а уж воняло от нее, когда нализалась ликеру – меня чуть не вырвало. Ну, дело такое – поволок ее из принципа. Она в машине меня хвать, и в ширинку, давай миньетить, чуть в аварию не угодил. А она мне – «Сережа, дай мне выпить твой сок». Я ей – я тебе не Сережа, а ей похер, она так ужралась, что стала меня то ли с любовничком своим путать, каким-то чинушей из обладминистрации, то ли с сыночком…
Это было уже интересно. Вообще я не был особо плотно знаком с местными депутатами, но знал, что среди них в основном были директора школ, предприятий, жеков и главврачи больниц. Директорша школы мечтает об инцестуозном сексе, делая миньет в машине незнакомому парню? О, это актуально!
Я приналег на еду. Я не был уверен, что именно я заказал печенку с картошкой фри, видимо, незаметно вошел в транс, слушая все это, но в любом случае «ведь надо есть», как говорил тот парень из «Большой жратвы». Краем глаза я заметил, что народу в зале стало побольше – к вечеру тут всегда так.
- Да что ты заладил, депутатша-депутатша, да все ее знают, и ты ее знаешь… Приволок я ее, засосы там всякие, ничего, я стерпел, поставил ее в позу, давай мэшиин заводить. А машина ж тяжелая. А баба та еще тяжелее. Стала раком, и дышит, мол, давай. А куда давай? Говорю ей – подожди, мне мотор надо запустить. А темно, я наощупь агрегат подволок, вставил уже куда что надо, запускаю, а оно ж как зажужжит! Депутатша перепугалась – и тикать, лбом об стену – бац! Хорошо хоть не в окно, а то б стекло разбила. Включаю я свет. Представляешь, валяется старая голая баба, хнычет, на лбу шишка, трусы на коленях болтаются, пьяная вдрызг, по морде краска потекла, а на кофточке еще значок депутатский. Блин, жаль, что я ее не щелкнул. Было бы что показать потомкам!
- И что потом?
- Дура, обычная дура. Звонила потом, говорила, что она не против экспериментов, но что ей нужен живой… Я ей и говорю – я не развратник, не жиголо какой-нибудь, я – ангел-спаситель, сексуальный гений.
- Что-что???
- Ты знаешь, кто такой гений?
- Жид?
Майкл скривился.
- Вообще да, почти всегда. Сейчас, во всяком случае. Нет, изначально, у древних греков так назывался ангел-хранитель. Так ведь я такой ангел и есть. У баб есть потребность. Я им ее удовлетворяю, снимаю напряжение, стресс, даю то, чего они годами не имели от своих мужей, раскрываю им новые грани их гнусных дарований, тьфу…
Он достал платок и высморкался. Я доедал печенку. Надо побыстрее закусить, а то так и отрубиться недолго. Пиво, да сто граммов рома, да еще по сто, да на пустой практически желудок, умножаем на коэффициент два, это сколько уже будет?
- А что, машину твою можно увидеть?
- Да запросто. Только что смотреть на нее? Мотор с редуктором, оттуда шток торчит. Ну, еще вибрирующий барабан с торчком. Думаю усовершенствовать со временем, второй шток добавить, анальный, подвесное приспособление для быстрого связывания, или виброкресло с елдой, да все лень. Мэшиин надо в работе смотреть. Как они на ней извиваются и орут от удовольствия. А я их плеточкой – р-раз! Не ори, соседи услышат! Вот это да! Я уже целую фильмотеку собрал, какая там нахрен студия «Приват»? У меня круче! Но лучше все-таки сначала закадрить живую девку, чтоб весь процесс от начала и до конца увидать. А раз нас двое, то лучше даже пару девок. У них же у всех на уме одно. Все говорят, что им любовь нужна, ухаживания там, отсосы всякие, свадьба, детки… Пока не покажешь им, что им нужно что-то совсем другое – ломаются, как целки.
- Раскрываешь им ихние тайные желания.
- Ну да. На самом деле они хотят того же, что и мы. Даже хуже, у них же нет тормозов, занятий там, бизнеса, чести-совести, одни эмоции, умноженные на эгоизм. И какая признается себе, что она всего лишь похотливое животное? Женщине правда не нужна. Тем более о себе. Ей нужен комфорт, статус…
Я уже вытирал блюдо хлебом. Желудок мой, наполненный мясом и спиртным, отяжелел, но вел себя прилично. В общем, кормят тут сносно, хотя бывает и получше. Порции маленькие. Музычка так себе – крутят все время один и тот же сидюшник с битлами, приелась уже, а Салам еще не пришел. Майкл к еде почти не притронулся. Заметив мой взгляд на своей тарелке, молча пододвинул ее мне. Правда, от рома он отказываться не стал.
…За разговором время летело незаметно. Народу все прибавлялось, и официанты бегали как задроченные. Появился один из музыкантов и теперь сидел в углу, как мумия.
Мы допили ром, я доедал вторую порцию и слушал Майкла лишь вполуха. Он успешно развивал женскую тему, и поведал, что у него была девушка, с которой он какое-то время жил, думал жениться на ней, но спустя несколько месяцев она обокрала его и смылась. Не скажу, чтобы я ему особо верил. Уверен, что если бы его девица сейчас тут оказалась, у нее была бы совсем другая версия.
Куда больше мне понравилась история об одном жирном бармене, которого он невзлюбил за его отвратный внешний вид и – просто так, от скуки (прелесть!) изъявив ему свои претензии, врезал по рылу. К сожалению бармен не оценил такой утонченный знак внимания и нанес Майклу довольно брутальные побои. Вскоре приехала милиция, но поскольку Майкл к тому времени уже лежал, пинаемый ногами, менты повязали именно бармена, который сдуру вздумал оказать им сопротивление, и, отколошматив его резиновой палкой, забрали в участок. А кончилось это так – на следующий же день бармен был уволен, а Майкл согрел свою буйную голову в объятиях миловидной посетительницы бара, которую покорило его неподдельное ухарство.
Неизвестно, чем бы все закончилось, скорее всего я послушал бы еще пару историй и, попив чайку, тихонько ушел, но тут входная дверь распахнулась и в зал вбежала пара девиц лет 19-ти, в одежах модных и растрепанных. Пролетев мимо нас походкой спесивых валютных шлюх, они упорхнули в зал для вип-персон.
- О, ты глянь какие экземпляры, на машину не годятся?
- Да гавно на спичке. У одной папа – прапорщик, все зовут его «Баклан», солдатиков голодом морил, мясо в кашу не клал, так и нажился, а сейчас шашлычную открыл. Вторая – слегка умственно отсталая, маманя у нее магазин держит возле базара, тряпьем торгует. Девки так себе, но под пиво пойдут. Ну что, может, тебе какая по нутру, а?
Вопрос звучал довольно провокационно. Девок я разглядеть толком не успел, да и закадрить их шансов больших не было, если честно. Все, чего мне хотелось – еще немного посидеть, насладиться сытостью и покоем. Но не тут-то было. Коля-Майкл не был настроен терять время. И откуда у него силы на все это берутся? Он заказал девицам бутылку шампанского, и сунув додику в шляпе полсотни, отправил к ним.
- Да улыбнись подругам, не будь таким траурным.
Додик кивнул и удалился шаркающей походкой неудачливого извращенца.
- Сейчас главное, Андрэ, точно выбрать время. Надо чтобы они успели дернуть, захмелеть, слегка заскучали, но не слишком. Они же нас еще не видели. Надо создать интригу. Я пойду один, ты отдохни пока. Я назову тебя… э-э… брокером на валютной бирже. А я буду начальником департамента корпоративных продаж. А вообще ты кто? Я забыл, извини.
- Да так, журналист.
- Нормально. Главное – не говори им гадостей и улыбайся. Скажи им, какие у них красивые волосы или шмотки. Будь проще.
Спустя пару минут он бодро удалился, скорчив заговорщическую физиономию и на ходу поправляя прическу. От нечего делать я стал пить воду из бутылки. Скучать особо не пришлось – вскоре пришел Салам, и увидев меня, сыграл пару полузабытых ныне вещей – то ли из арсенала «Йес», то ли «Генезиса». Звучали они неплохо. Потом сыграл что-то гитарное, кажется, из Сантаны. Я уже допил свою воду и засобирался в сортир, но не успел – кто-то взял меня за плечо. Это был Майкл.
- Алё! Они готовы, но надо им и тебя показать. А то некомплект. Камон!
Как оказалось, вип-зал в «Дублине» почти не отличается от обычного. Та же мебель, обои на стенах, даже лампы. Правда, народец тут собрался с претензией. Кроме девок, которые курили, оттопыривая пальчики с сигаретками и кривя губки, за соседним столом сидел насупленный прыщавый юнец с пивом. Чуть дальше торчала пара надутых быков, доедавших бутылку водки.
Я подошел к столу по возможности ровной походкой. Даже решил пошутить, увидев, что одна из девиц имела в лице что-то восточное.
- Добрый вечер, юные шахерезадницы…
Все вдруг замолчали. Лицо Майкла, сидящего ко мне вполоборота, не выражало ничего. В смысле хорошего. Я понял, что сказал что-то не то, надо было как-то разрядить обстановку, придумать новую шутку, но на ум ничего не шло. Молчание затягивалось, и я подумал, что меня сейчас, наверное, вышвырнут. Ё, надо ж так сказануть…
- Знакомьтесь, Джордж, валютный брокер, - представил меня Майкл, - он только что вернулся из Индии, весь под впечатлением. Джордж, расскажи, какой там делают массаж в индуистских монастырях?
Стало легче. Та, которая с восточной наружностью, уставилась на меня оценивающе. Ага, девочки уже выпили. Кроме бутылки шампанского, у них на столе стояла бутылка «Бехеровки» и коробка конфет, уже наполовину съеденная. Неслабо гуляют.
- Никакого. Это единственная мировая религия, у которой нет монастырей и института монашества. Просто есть священники и есть верующие, и все. А массаж, да, делали. Да, кстати, Майкл, у тебя ж дома стоит установка для индуистского массажа, я тебе ее привез. Расскажи девушкам сам, не стесняйся!
Я почти ничего не знал об индуизме, и порол первую чушь, пришедшую на ум. Пусть нелепо, главное уверенно – тогда сработает.
Шахерезадницы-таки снизошли до общения со мной, хотя у них и возникли сомнения в том, что я брокер, а не сантехник. «Юля», назвалась одна, «Саша» - брезгливо процедила скозь зубы вторая.
- Вообще-то Джордж не только валютный брокер. В свободное от разорения мировой экономики время он занимается писательством, - съерничал Майкл, подмигивая довольно.
- Бытописательством, - уточнил я, - я пишу быт, то есть бытие людей.
На это девицы не прореагировали. Видимо, понимание слова «бытие» превосходило их умственные возможности, и без того ослабленные блядством, никотином и алкоголем. Наконец, что-то щелкнуло и загорелась лмпочка. Ответ был готов.
- Ну, а мы-то тут при чем? – спросила Юля, та, которая была восточной наружности.
На носу у нее зрел приличный прыщ, в остальном она была вполне симпатичной. Вторая выглядела не столь привлекательно – крашеные волосы, взгляд, направленный в пепельницу, печать брезгливости на некрасивом лице. Она могла показаться молодой лишь издали – ростом была, как недоедавшая школьница.
- Девушки, Джордж вам абсолютно необходим. Он специалист по индуистскому массажу, знает всякие кремы, мази. Руки у него золотые. И не только руки. Ты готов к применению, Джордж?
- Абсолютно.
- Саша, поехали, - захныкала Юля. Очевидно, некрасивая Саша в этой паре была старше и главнее. Но та так и сидела, надувшись. И почему у всех крашеных блондинок такой сучий характер?
- Девушки, я лично не настаиваю, - отвечал Майкл безмятежно.
Мне вдруг стало ясно, что девкам уже не вырваться. По крайней мере одной из них – Майкл ей понравился, или просто темперамент у нее застоялся, и девушка решила себя не сдерживать. А если вторая и не поедет, то потом они перессорятся из-за этого дурацкого «индуистского массажа». Одна будет рассказывать, как все было классно, а вторая – завидовать и гундеть, что мол, все это херня была. Между баб дружбы нет.
Саша молчала. Молчал и я. Майкл тоже молчал. Кто кого перемолчит, называется, тот и больше обижен, под того и карты лягут. Детский сад! Со скуки и чтобы как-то размягчить молчанку, я стал грызть девчачьи конфеты.
- Не смей жрать мой шоколад! - завопила бледнолицая Саша и замахнулась на меня лапой с длинными крашеными когтями. Они странно контрастировали с ее бесцветными глазами, в которых, казалось, застоялась вода для полива фикуса.
- Все, нам пора. Кстати, Саша, кроме морской звезды у меня еще есть и морские коньки, но они уже спят. Как и мой шофер… Уверен, что в вашей жизни, Саша, будет еще много валютных брокеров и руководителей департаментов. А тебя, Юля, мы подождем во дворе.
Саша курила, тупо глядя в пепельницу. Хоть картину пиши – портрет конченой неудачницы. Дура и уродина, наглая, самовлюбленная и обидчивая. Не многовато ли достоинств для одного человека?
Мы с Майклом встали и направились к выходу. Проходя мимо стойки, он бросил официантке-дылде, что «сегодня за все заплатит Саша из вип-зала, у нее сегодня день рождения». Та понимающе закивала головой. Интересно, а мой ужин тоже войдет в счет? Вот так подфартило!
На улице уже стемнело. Для апреля было довольно тепло. Который час? Майкл дернул меня за рукав.
- Не удирай. Ты же хочешь увидеть факин мэшиин в действии? Вставляет похлеще героина!
Конечно, я был не против. Особенно когда все бесплатно. По-моему, все шло ладом.
- Сейчас выйдет Юля, и поедем.
- А она выйдет?
- Ты что, не видел? У нее все горит, хоть поливай из шланга. Ничего, мы польем – из обоих шлангов!
Он хохотнул и шлепнул меня по плечу. И как это все в одном человек сочетается – внешний понт и вся эта гадость? А ведь еще и при деньгах. Мне стало грустно. Вот так и жизнь пройдет в погоне за кусочками бумаги, размалеванных давно подохшими гетьманами. А другим оно все дается легко и просто.
Наконец, появилась и юля-шахерезадница. Надо же, я ее ждал. Выходит, мне все-таки интересно, как он ее на машину эту посадит-засадит? Все это напомнило мне, как я однажды давил колорадских жуков руками – то же щекотно-гадостное чувство. И ведь не смоешься уже. Назвался членом, полезай в…
Майкл подозвал дежурившего неподалеку таксиста. Мы сели в новую «Волгу». Я плюхнулся на заднее сиденье, Юлечка села рядом. По идее, надо было развлечь попутчицу светской беседой, но на ум ничего не шло. У меня по пьяной лавочке всегда так – на какой-то стадии нападает разговорчивость, а потом она пропадает без следа, как отрезало.
Машина свернула на Таращанское шоссе, затем еще куда-то, в темноту между строящихся дач, потом еще и еще, и я подумал, что обратную дорогу в темноте найти будет трудновато. Зато я набрался смелости и начал тихонько трогать свою спутницу за коленку – так, чтобы прозондировать почву.
- Это что, и есть индуистский массаж?
- Преамбула, - я с трудом подобрал слово. Ничего, мамзель она вроде не злобная, главное, не ляпать лишнего!
Ехали мы довольно долго. Дорогу разобрать было непросто – фонари в городе светят редко, темень, как в джунглях. Потом и дорога кончилась, пошел частный сектор. Наконец, «Волга» нырнула в какой-то уже заросший большими деревьями тупичок и остановилась. Мы выбрались из машины. Побренчав ключами, Майкл отпер калитку в заборе, обросшем зеленью, под ногами захрустел гравий. Щелкнул выключатель. Вспыхнувшая лампа высветила странные скульптуры у входа в дом изрядных размеров: сидящая собака с длинными торчащими ушами и мальчик, танцующий на кубе.
…Внутри дом казался еще больше. Массивная кожаная мебель, абстракционистские картины на стенах, камин. Все было добротно, дубово и дорого. Справа широкая деревянная лестница на второй этаж. Металлические, в готическом стиле светильники на стенах – вообще дизайнерская работа, особо впечатляла огромная люстра в виде синей полусферы со звездами. В углу – рыцарь в доспехах с мечом. Да уж, хозяин постарался. В таких хоромах мне раньше бывать не приходилось, разве что раз, когда делал заказ для одного местного миллионера, промышлявшего строительством. Сейчас он, наверное, уже миллиардер, учитывая рост цен на жилье.
Подойдя к камину, выложенному разноцветным кирпичом, я вдруг увидел в нем полусгоревшие женские туфли. Пока я терялся в мрачноватых догадках, бродячая девушка Юля разлеглась на диване и задрала ноги.
- Ма-а-айкл…
- Что тебе, стюардесса?
- Хочу чаю аж конча-а-аю…
- Так ты чаю хочешь или хочешь кончить?
Смеющаяся ехидная физиономия Коли-Майкла уже приближалась, в руках у него был поднос с бокалами и бутылкой шампанского. Да уж, соображает он правильно – если этой девахе налить еще хоть грамм чего-то более крепкого, она обблюется прямо на этом диване, но и протрезветь совсем ей давать нежелательно.
Зазвучала легкая музычка, и хотя я осторожно расположился в здоровенном мягком кресле, мне было как-то неуютно. Дом был мне несоразмерен. В обычных городских квартирах, с их дурацкими коврами и стенками я чувствую себя куда спокойнее.
Коля-Майкл сел на диван, поглаживая юлины ноги через прорези в джинсах. При этом рука его потихоньку пробиралась все выше.
- Ма-а-а-йкл, - пропела Юля.
- Что, моя радость?
- Деньги вперед.
Майкл достал из бумажника, поковырявшись, пятьдесят баксов одной бумажкой и сунул Юле в карман.
- Возьми шефскую помощь. Но ты, золотко, сейчас уснешь, и очень многое потеряешь. А не надо лишать себя дополнительного удовольствия. Ты ведь даже не представляешь себе, как тебе может быть хорошо.
- Та что я, коксу не нюхала, что ли?
- Золото мое, это лучше любого кокса. Кокс разрушает твой красивенький мозг, и делает его еще меньше. А тут наоборот. Ну идем, моя гладкая.
Он встал, взвалил Юлечку на плечо и запросто понес ее, как ветошь. Она вяло сопротивлялась, но при этом умудрялась не расплескать вино в бокале, которое так и держала в руках. Добравшись до деревянной лестницы в глубине зала, он начал осторожно подниматься по ступенькам. Торчать одному не имело смысла и я тоже подался за ними.
Лестница выходила в небольшой коридор, в котором было несколько дверей. На одной из дверей была картинка – то ли Купидон, то ли Ленин в детстве. В нее-то мы и вошли.
Это была довольно большая квадратная комната, в которой стоял большой телевизор, шведская стенка, диванчик средневекового вида с резными ручками, а с потолка свисала пара канатов. Помещение было похоже на комнату для гимнастических занятий, правда, освещение было каким-то индийским – три настенных светильника не столько светили, сколько создавали интим. Конечно, я стал искать ту самую «факин мэшин», но ее нигде не было видно. Вместо этого на полу лежала черная резиновая бочка с проводами и рядом вполне обычный большой чемодан. Мысль о том, что это и есть та самая машина, я отбросил – я представлял ее в виде здоровенного могучего стула, похожего на электрический, через сиденье которого проходит поршень. Но тут ничего такого не наблюдалось. Тут был диванчик, занавески на окне, обычные обои – никакой тебе крови, цепей, наручников, электродвигателя с редуктором и коленвалом.
Майкл тем временем усадил девицу на диванчик, и включил здоровенный, с длинным плоским экраном, телевизор. На экране показалась счастливая физиономия распатланной чувихи с голыми сиськами. Она блаженно постанывала. Я подумал, что она, вероятно, ездит верхом на парне. Камера немного сметилась, и на экране показалась задняя часть девицы – в нее входил искусственный член, насаженный на длинный металлический штырь, который плавно двигался туда-сюда. Ага!
Мне захотелось присесть, но стульев в этой комнате не водилось. Правда, был светлый диван, покрытый каким-то мехом, но на нем уже расселся Майкл с Юлей. Они смотрели происходящее на экране. Я почувствовал себя лишним. Угораздил меня черт сюда забраться! И как отсюда выбраться? Темень непролазная, дорогу я не знаю, поздно уже, транспорт не ходит.
Парочка на диване время зря не теряла. Майкл начал понемного лапать тонкие юлины коленки, потом то, что было между них и так далее. Юлечка не сопротивлялась, телевизор отнимал все ее внимание. В руке она все еще держала бокал. На меня она не смотрела – очевидно, для нее я был чем-то вроде мебели. Ну что ж, может, так оно и к лучшему.
Майкл уже подобрался к юлиной шее. Она наклонила голову, подставляясь, но смотрела на экран неотрывно.
Стоны девицы по телевизору становились все быстрее и громче. Она уже просто вопила, причем по-русски.
- О боже, не могу, кончаю, конча-а-а-ю-у-у!!!
Камера тем временем заглядывала ей куда-то в задницу. Да уж, точно, не врет, вон как в ней поршень ходит, а натекло-то сколько!
Девица испустила еще пару истошных воплей и свалилась со штока. Камера показала ее крупным планом, потом ее мокрые интимные части. Голос Майкла за кадром спросил,
- ну как, понравилось?
- О-о-о… Блин, в жизни так не кончала!
- Еще не хочешь? На вон на той штучке? Она работает по-другому.
Девица поднялась и уселась на ту самую бочку, которую я приметил раньше. Было видно вибрирующий член, прикрепленный вертикально. Ага, да эта бочка и есть вибратор, видимо, с пневмоприводом. Да уж, такая штука должна ее пронять конкретно, тут вон моща какая!
Едва сев на бочку, девица начала блаженно орать, перемежая вопли со смехом и хихиканьем.
- Ой, ой, ой, ой! Не, не, не могу, конча-конча-кончаю! О боже, я никогда не кончала так быстро!
От этих воплей и ее виляющего зада я уже начинал уставать. Наконец, она свалилась с вибробочки, но вскоре очухалась, и поделившись впечатлениями, забралась на нее по новой. Должен сказать, что девушка эта была весьма недурна собой: аккуратное личико, прекрасная фигура, длинные светлые волосы. В общем, дорогая шлюха, такая даже на порнуху сгодится.
Майкл тем временем уже начал стаскивать с Юлечки джинсы. Та не сопротивлялась, но и не помогала. Не очень-то удобно с девки тесные джинсы стаскивать, особенно если она на диване сидит. Я решился помочь Майклу и схватив Юлю за поясницу, слегка приподнял ее зад, чтобы было удобнее стащить с нее штаны.
- Спасибо, Андре, - пробормотал Майкл, - тащи нашу принцессу вон туда.
Юлечка блаженно улыбалась.
- Мальчики, куда вы меня тащите?
Бокал выпал из ее пальцев, но не разбился. Тем лучше. Мы усадили разомлевшую Юлю на бочку. Я обратил внимание, что трусы Майкл с нее не снимал. Он дернул какую-то ручку, что-то нажал, что-то подключил, бочка зажужжала. Я ощутил вибрацию. Вибрировала она довольно сильно. А что, если самому на ней посидеть? Встанет или не встанет? Я решил, что непременно встанет – это же, по сути дела, массаж, но вот удастся ли получить оргазм, сказать трудно. Дело привычки. Любопытно, а сам Майкл с этой вибробочкой… не того? Тогда на ней дырка должна быть.
Сначала Юля сидела на бочке довольно безучастно, но потом стала проявлять признаки активности, причем выражалось это довольно своеобразно – ругалась она на чем свет стоит.
- Ой, блядь, что это за херня такая? Ой, а приятно…
Она стала понемногу ерзать задом. Я загляделся на нее, и не сразу заметил, что автор этой программы куда-то поделся. Как оказалось, Майкл возился с миниатюрной видеокамерой, а заодно раскрыл чемодан, в котором размещался электродвигатель, большой вращающийся диск с дырками, к которому он присоединил длинный поршень, на конце его уже был насажен забавно колышущийся силиконовый член натурального цвета. Попасть в кадр вместе с ним у меня не было никакого желания, и я отошел в сторонку. Юля уже старалась вовсю и шумно дышала. Кроме этого, она страшно материлась и вообще проявляла признаки агрессивности: драла когтями бочку, делала зверское лицо, извивалась и дергалась.
- Юлечка, ты забыла, что тут ведь есть еще и эта штука…
Майкл, держа одной рукой камеру, второй пытался привлечь Юлино внимание, показав ей на приделанный к бочке членообразный виброотросток, который был чуть спереди. Девушка отреагировала весьма своеобразно.
- Отвали, козел грязный, куда лезешь со своими вонючими лапами!
В ее помутневшем от алкоголя взгляде светилась неподдельная ненависть. Вот тебе и девочка из бара… Отвернувшись, она с наслаждением продолжала делать свое дело, и закатила глаза. Виброчлен при этом служил ей чем-то вроде руля. Майкл снимал крупным планом ее полураскрытый рот и грудки.
- Я же тебе сказала, отвали нахер, грязный козел! – зарычала нежная Юлечка, и смежила веки. Тело ее при этом продолжало заниматься собой, плавно двигаясь, - отвали, потный урод!
Майкл отложил камеру. С минуту он, казалось, спокойно рассматривал Юлечку.
- Что пялишься, дрочила? Ло-о-о-ох…
Я уже подумал, что он и это стерпит, но когда спустя несколько длинных, протяжных, экстатических секунд тело ее изогнулось в судороге оргазма, он, размахнувшись, врезал ей левой по ее ее изящненькой физиномии.
Я не видел его выражения лица – он стоял ко мне спиной. Юлечка полетела с бочки, глухо стукнувшись головой об пол.
Дело принимало серьезный оборот.
Во всех этих голливудских фильмах людям часто щупают пульс. Обычно это делают прикладыванием пальцев к шее. В школе меня учили мерять пульс у запястья, но когда ты в чужом доме, имеешь дело с другим человеком и сам не вполне трезв, то тут с пульсом могут возникнуть проблемы. У меня они и возникли.
- Что ты там возишься?
- Не могу нащупать пульс.
За дело взялся Майкл.
- Жива, сука, что ж ей сделается.
- Ну слава Богу. Не слабо она об пол башкой шлепнулась.
- Держала бы язык за зубами, стерва. И за что ей, гадине, еще деньги платить? Я ее накормил, напоил, раздрочил, заплатил, и за это она меня посылать будет, козлом обзывать? Андре, я что, не прав?
- Прав-то прав, но по башке бить не стоило. Башка у них слабое место. И что мы теперь с ней делать будем?
- Ничего, отоспится, нихрена помнить не будет. Давай-ка мы ее на диванчик вниз снесем.
Я взял ее за ноги, Майкл ухватил за плечи. Тело легким мне не показалось. Кое-как мы спустились по лестнице и уложили ее на кожаный диван в зале. Я положил голову так, чтобы она смотрела на бок.
- Если начнет блевать, чтоб не захлебнулась.
Майкл уселся в кресло. Помолчал, отвернувшись. Было страшно неловко. Что делать дальше? Когда-то в детстве мне случалось получать по башке и падать, я знал, что люди иногда приходят в себя только через полчаса, но молчание в комнате меня настораживало. Тело на диване было по-прежнему неподвижно.
- Андрей, у меня в холодильнике есть лед, принеси, пожалуйста. И прихвати минералки.
Я отправился на поиски холодильника. Для этого сначала надо было найти кухню, а это оказалось непросто – сначала я попал в ваную, потом в туалет, потом еще в какую-то комнатушку, и наконец набрел на кухню. Собственно, это была не кухня, а столовая, где спокойно могли рассесться человек двадцать. В холодильнике, забитом всякой всячиной я нашел пару бутылок «Боржоми».
За те пять минут, которые я бродил, лицо Майкла совершенно не изменилось. Он также неподвижно смотрел перед собой, разглядывая в руках синюю книжицу с надписью «студенческий билет». Закрыл ее, посидел немного, потом положил себе в нагрудный карман.
- О, а ты студент?
Майкл не ответил. Молча взял минералку, выпил.
Тело на диване было также неподвижно. Я сел возле него и стал щупать пульс на руке. У меня не получалось. Тогда я решил установить, дышит она или нет. Для этого я приложил нос к ее полураскрытому рту. Правда, ничего толком я понять не смог. Вроде бы дышала, но дыхание было очень слабым, а запахи я уже не различал. Ну что ж, хорошо хоть так. Правда, пора бы ей уже очухаться – вон уже сколько времени прошло. А может, она просто уснула? Хорошо хоть крови нет нигде.
- Послушай, Андрей, - заговорил Майкл, так же неподвижно глядя перед собой, - у тебя не было в жизни так, что ты вот за чем-то гонишься, ищешь что-то, а получаешь все как раз наоборот, а?
Нет, подобного чувства я не испытывал. Вообще меня жизнь особо не баловала, но и совсем уж невезучим я себя не считал. Так, кое-что удавалось, а вот чтобы все наоборот – нет.
- Вот ты мне скажи, - не унимался он, - у тебя есть цель в жизни? Чего ты хочешь?
Этого я не знал. Но иметь такой дом я бы не отказался.
- Херня все это, Андрей. Я имею этот дом, и я тебе точно скажу – все это херня.
Мы пили «Боржоми» и говорили. Вернее, говорил он, а я слушал, изредка вставляя слова. Он рассказал о том, как достался ему этот дом – от его отца, который много лет назад уехал на заработки, вернулся, построил этот дом, но не успел в нем пожить, потому что встретил другую женщину, иностранку, и уехал к ней насовсем, но и с ней он пожить не успел, потому что взял и умер. «Взял и умер». А что же мать? А мать спуталась с мужичком-пьянчугой, да и спилась потихоньку. Братьев и сестер у него нет. Правда, есть один бизнес с товарищем, бывшим однокурсником, торгуют металлом, но бизнес ему страшно надоел, как и партнер по бизнесу.
- Что-то я не пойму, а почему твоя мать не тут, с тобой живет?
- А я ее сюда не пускаю. Чтобы она весь дом вынесла?
Майкл спрятал лицо в ладонях и посидел так, раскачиваясь. Тепрь он уже не казался мне победоносным Майклом. Обычный Коля, которому вечно не везет.
- А женщины твои. Они-то что?
- А, ты про это, - он поднял голову и глянул в сторону как-то злобно, - ты понимаешь, Андрей, женщины мало что могут дать, но очень много могут взять. И чем больше ты им даешь, тем меньше получаешь взамен. Так что лучше ничего и не давать, особенно шлюхам. Пусть зарабатывают сами. Знаешь, я вообще людям верю, поэтому… Я не знаю, когда это началось, я только догадываюсь… что было время, когда они не были такими суками, как сейчас. Отец рассказывал.
- Так ведь и сейчас не все такие, - я вяло возражал.
- Да, и много ты таких видел? Хорошо, когда ты без гроша – ты просто никому не интересен. А если интересен, то значит – вот оно, настоящее. Ты везунчик, Андрей!
Странно, но я таким себя не считал. Если мне и везло когда, это был результат большого труда.
- Ладно, Андрюха, давай лучше помоги мне прибрать этот… хлам.
«Хламом» он назвал лежащее на диване тело Юли. Даже пьяная, лежа с раскрытым ртом, она сохраняла определенную привлекательность благодаря своим голым ножкам и вполне аппетитной заднице. Впрочем, я даже не знал, была ли она уже телом, или еще живой Юлей, способной выпить бутылку «Бехеровки» и обложить матом любого мужика.
- Машину водить умеешь? А то я что-то неважно себя чувствую.
Машину я водить не умел. Мы снова взялись за тело – я за ноги, он за плечи, и поволокли в гараж во дворе. Свет во дворе Майкл не включал. Кое-как мы впихнули полуголую девицу в салон. Майкл вынул из нагрудного кармана студенческий и сунул ей в трусики. За штанами ее никто не пошел. Майкл долго гремел ключами, отворяя ворота, и наконец сел за руль.
- Отвезем ее туда, где взяли. Пусть сами разбираются.
Машина тронулась и медленно поползла по темной дороге.
- А какая твоя мечта, Майкл? - спросил я.
- Была. Сделать моей факин мэшин хороший апгрейд, и посадить на нее Юлю Тимошенко.А сейчас не знаю, подумать надо.
- ???
- Я тебе говорил, что мои мечты сбываются, только наоборот? Ты же знаешь, как зовут ту кошелку, что лежит на заднем сиденье? И какая у нее фамилия уже тоже догадался?
Я не мог увидеть выражения его лица, скрытого в темноте, но почему-то был уверен, что он улыбался.
- Осталась мелочь – приделать анальный поршень, и посадить на него настоящую Юльку. Ведь должен же кто-нибудь сделать бабушке приятное! Это ее последний шанс!
- Ты знаешь, Майкл, я хотел бы поработать оператором твоей машины. Или хотя бы одного лишь анального поршня. В помощники не возьмешь?
- Да, но ты представляешь, какая у тебя появится запись в трудовой книжке?
… Наш автомобиль вилял, как пьяный, ползя по темному шоссе, встречные машины шарахались и мигали фарами, но все это было не важно – знаете, когда людей пробивает на искренность, от смеха порой бывает трудно удержаться.
Андрей Маклаков
Июль 2006
